Путешествие в 16-ю республику. Авантюрно-приключенческий роман - Александр Паваль

– Не сбиваться! Принять правее! Левой.. левой! Не отставайте, товарищи!

– Им только барабанщика не хватает, – заметил Серега.

– И красных галстуков, – добавил я. – Может, повторим?

Мы сидели в своем просторной номере и готовились к праздничному ужину: пили «Солнчев бряг». Болгарские друзья обещали сегодня постараться и выдать сногсшибательный банкет по случаю 7 ноября с бесплатным, давно ожидаемым вином, тостами, песнями и танцами. Нашим подружкам, особенно Мальвине и Кэт, сообщение о возможных танцах на публике придало суматошную возбужденность. Девчонки с радостными лицами бегали из комнаты в комнату в поисках щипцов для завивки волос, лака для ногтей, маникюрных ножниц, каких-то пилочек, щипчиков и пинцетов. Складывалось впечатление, что в Болгарию они привезли чемодан с набором парикмахерских инструментов. Громко перекликаясь, подружки бороздили пространство второго этажа и даже пару раз заскакивали к нам в номер в поисках плоскогубцев. Уж не знаю, зачем этот слесарный атрибут им понадобился. Особенно неистовствовала Кэт. Третьего захода Серега не выдержал.

– Мы что, слесари? Откуда у нас плоскогубцы?

– Но, вы же мужчины! – удивленно возразила Самолюбивая. – Вы ведь пиво пьете? У нас на работе мужики пиво плоскогубцами откупоривают.

– Может у вас там, на работе и консервы напильником вскрывают, и хлеб топором режут? – предположил я. – А мы мужики интеллигентные! И пиво откупориваем, как все нормальные люди – о край стола.

Кэт, прищурившись, осмотрела полированный столик, на котором размещалась наша закусь и початая бутылка бренди. Заметив обитый краешек столешницы, немного успокоилась.

– Но, где же взять? – с тоской в голосе протянула она.

– А зачем тебе плоскогубцы? – поинтересовался Главный.

– Надо!

– У любого водилы можно спросить, если так уж тебе надо! – поделился информацией мой друг. Лицо Кэт просияло.

– Ой, мальчики, спасибо! Как я раньше не додумалась?! – Она бросилась из комнаты.

– Головой думать надо! – с сарказмом напутствовал я ее.

Не успела за Самолюбивой закрыться дверь, как появилась Нинуля. Правда, в отличие от своей подруги, она плоскогубцами не интересовалась.

– Тебя Алеша ищет, – обратилась Нина ко мне.

– Не видишь, мы кушаем?

– Он сказал срочно!

– Ё-мое! Какая срочность в турпоездке? – я посмотрел на Серегу.

Тот пожал плечами:

– Может, плоскогубцы нужны?

Нинуля нерешительно переминалась с ноги на ногу.

– Там корреспонденты из газеты пришли, интервью хотят взять.

– У кого? У меня? – вытаращил я глаза.

– Интервью – это серьезно, – заключил Главный. – Иди, подмойся.

– Вот видишь, что говорят знающие люди? – обратился я к Нинуле. – Надо привести себя в порядок. Выпить, закусить. А то прямо – срочно! Срочно только телеграмму можно послать. Иди, скажи, скоро буду.

– Но… – растерялась Никому Ненужная Женщина. В этот момент в нашу комнату влетел возбужденный руководитель группы. Горящие глаза и раскрасневшееся лицо придавали ему вид фана «Спартака» в момент взятия ворот соперника.

– К нам приехали корреспонденты! – выпалил он, остановившись посреди комнаты, и уставился на меня. «Почти по Гоголю» – подумал я. Теперь моя реплика: «Как корреспонденты!» – и падаю в обморок. Вместо этого я церемонно произнес:

– Выпить, не желаете ли?

Алеша перевел взгляд на журнальный столик и, оценив обстановку, бросил:

– Не до этого!

– Вы комсомолец, не правда ли? – он посмотрел с надеждой на меня.

– Надеюсь, меня за это не расстреляют? – я разыграл испуг.

– Так вы – комсомолец?

– В некоторой степени. Хотя по возрасту не соответствую.

– Причем здесь возраст? – групповод удивленно обвел присутствующих взглядом. – Главное, что вы были комсомольцем и в душе им остались! Никто не станет интересоваться вашим возрастом. Да и на вид вам больше двадцати трех не дашь.

– А я-то думаю, почему это от меня женщины отворачиваются? Малолеткой выгляжу, оказывается.

– Я бы тебе и двадцати не дал! – Главный оценивающе посмотрел на меня.

– А у нас в стране двадцать и не дают. Или пятнадцать или «вышка».

– Послушайте! – Алеша занервничал. – О чем вы говорите! Корреспонденты ждут! Они делают в местной молодежной газете репортаж о празднике Октября. А здесь русские туристы как раз! Им нужен портрет молодого комсомольца из СССР, так сказать, представителя Родины Октября! Никого, кроме вас, во всех трех группах, разместившихся в отеле, нет.

– А молодого коммуниста они не хотят? – я покосился на Серегу.

– Нет! Коммунистов у нас и так хватает.

– Может комсомолочку какую? Вон, хоть Мальвину.

– Какую Мальвину? – опешил Алёша.

– Ну, Олю… Или Катю, например.

– Катю? – руководитель скривился, как от зубной боли. – Нет! Им требуется мужчина.

Невезуха, подумал я. Так славно сидели, разговаривали, ожидали ужин с танцами. Нет – нате вам! Припёрлись какие-то корреспонденты. Подавай им интервью и мою морду для передовицы. А внизу еще подпишут: «Комсомолец-рисовод из СССР такой-то». И моим кривым носом залюбуется вся Болгария.

– Оденьтесь поприличнее и пойдемте, – начал распоряжаться Алеша. – Вас должны сфотографировать.

– У меня галстук не глажен. И комсомольского значка нет, отобрали.

– Ничего, у меня есть значок Ленина. Он издали похож на комсомольский. Сойдет!

– Может тогда на фоне Красного знамени? С которым вы на демонстрацию ходили.

Мое предложение поразило Алешу.

– Отлично! Отлично! – он начал потирать ладони. Серега веселился вовсю. Даже Нинуля заулыбалась, оценив перспективу намечающегося спектакля.

– Вы понимаете, как для нас это важно! – Руководитель стал нетерпеливо расхаживать по комнате. – Мало того, что вся группа вышла на демонстрацию, мы также сможет отчитаться о проделанной работе по комсомольской линии. Ваше фото и интервью поместят в болгарской газете. Там можно сказать о братских чувствах, о том, что строительство коммунизма нашими народами будет продолжаться и впредь, о комсомольской дружбе между болгарами и русскими, о наших партиях… И обязательно поблагодарить Тодора Живкова.

Эти непрекращающиеся наставления о дружбе, братских партиях и комсомольской работе, лицемерно прикрывающие желание поставить лишнюю галочку в отчете о пребывании в Болгарии, напомнили мне один случай студенческой поры.

Летом 1973 года, после первого курса Политеха, я работал на студенческой стройке в Белоглинском районе. Попасть в стройотряд в ту пору было делом непростым. Работа эта выгодная, денежная и новичков брали неохотно. Но мой двоюродный брат устроился мастером в отряд Армавирского машиностроительного техникума и по блату протащил меня рядовым бойцом. Работали от рассвета до заказа, без выходных. Строили жилые дома в небольшом поселке с хитрым названием Туркино. Комиссаром отряда армавирцы назначили преподавателя черчения по кличке «Юрпет», что в переводе с лексикона студенческой братии означало – Юрий Петрович. Возраст – лет тридцать пять, вполне зрелый для занимаемой революционной должности. Работа его состояла неизвестно в чем. Уходили бойцы на стройку рано, приходили поздно, и читка политинформации уставшим студентам оборачивалась сонным царством в Красном уголке местной вечерней школы, в которой базировался наш отряд.

Юрпет пытался следить за дисциплиной, но ребята так упахивались, что никто и не помышлял о гулянках и выпивке. Комиссара поставили наблюдать за порядком на кухне, но и там все кипело без его участия. Постепенно Юрпет затосковал от безделья и начал втихую попивать. А чтобы никто не унюхал, то употреблял «злодейку» утром, днем отсыпался по школьным каморкам, а вечером, добавив, ложился после всеобщего отбоя. От избытка свободного времени он себе и зазнобу присмотрел, симпатичную казачку, хата которой стояла на краю села рядом с гаражом сельхозтехники, прямо около наших строящихся объектов. Устроился хитро так. Придёт на объект, вроде проконтролировать порядок, а сам шуры-муры крутит. Казачка эта, Лиза, оказалась секретарем комсомольской организации совхоза, то есть комиссаршей. И все как бы по делу приходил к ней Юрпет, а кончилось безответной любовью. Втюрился наш политработник в Лизавету, как Пьеро в Мальвину, разве только песни не пел. Готов был ради большой любви отдаться ей по первому требованию.

Но оказалось Лиза – женщина замужняя. И хоть с мужем не очень жила и детей не завела, но поступиться своей женской и комсомольской честью на глазах всего совхоза желания не имела. Наш Ромео пуще прежнего запил от неразделенной любви. И как с утра вмажет, так по телефону звонит, в любви признается, замки обещает. Ну, замки не замки, а то, что обещал ей сарайчик новый соорудить на участке, повариха наша слышала. А слухами земля полниться. Но бойцов данный факт особо не волновал: мало ли у комиссаров заморочек от безделья случается. Но на совете отряда этот вопрос не затрагивали. Сегодня он – комиссар, а в сентябре – препод. И по черчению хоть «удава», но получить каждый хочет. Кому нужны конфликты в техникуме? И продолжалась эта канитель пол-лета.